Жестокий роман - СС-20

Заря, закат, меж ними длинный день.

Их жизнь катилась как каток, с надрывным свистом,

И как паром, тянулась по воде.

Он музыкантом был, она — телефонисткой.

Он музыкантом был, она — телефонисткой…

Одна конфорка на огромной кухне,

Больное чадо в мокрых ползунках,

Казалось, еще миг — и крыша рухнет,

Ни радости, ни денег в кошельках.

Он музыкантом был, она — телефонисткой.

Он музыкантом был, она — телефонисткой…

Она терялась в голосах вселенной,

Он тоже слышал голос, но другой.

Вот так и жили скучно, постепенно,

Вот так и умерли обычною зимой.

Он музыкантом был, она — телефонисткой.

Он музыкантом был, она — телефонисткой…

Никто не вспомнил, не заметил, не заплакал,

Как будто их и не было нигде.

Сын в Амстердаме новую заплату

Себе пришил на джинсы в этот день.

Он музыкантом был, она — телефонисткой.

Он музыкантом был, она — телефонисткой…

Таң атуы, күннің батуы, олардың арасында ұзақ күн.

Олардың өмірі сырғанау алаңындай, азапты ысқырықпен,

Ал паром сияқты суға қарай тартты.

Ол музыкант, ол телефон операторы болды.

Ол музыкант, ол телефон операторы болды...

Үлкен асүйдегі бір оттық

Ылғал сырғанақтағы науқас бала,

Бұл тағы бір сәт сияқты көрінді - және төбесі құлап кетеді,

Қуаныш жоқ, әмиянда ақша жоқ.

Ол музыкант, ол телефон операторы болды.

Ол музыкант, ол телефон операторы болды...

Ол ғаламның дауыстарында жоғалды,

Ол да дауысты естіді, бірақ басқаша.

Осылайша олар қызықсыз өмір сүрді, бірте-бірте,

Кәдімгі қыста олар осылайша өлді.

Ол музыкант, ол телефон операторы болды.

Ол музыкант, ол телефон операторы болды...

Ешкім есіне алмады, байқамады, жыламады,

Олар еш жерде жоқ сияқты болды.

Амстердамдағы ұлы жаңа патч

Мен оны сол күні джинсыма тіккенмін.

Ол музыкант, ол телефон операторы болды.

Ол музыкант, ол телефон операторы болды...