Хитрая плясунья - Михаил Ефремов

Однажды пришел старик из лесу домой веселый и довольный.

Кричит с порога:

— Брось-ка, старуха, в печь мою старую шапку, я себе новую принес!

Вот, посмотри!

— и вытащил из мешка живую лисицу.

А старуха как раз печку топила.

Обрадовалась она, увидев прекрасный лисий мех, взяла старую мужнину шапку и бросила в огонь.

Сел старик точить нож, а сам говорит лисе:

— Спляши нам, лисичка-сестричка, повесели нас со старухой.

Бедная лисичка глядит на нож, на старика, на старуху… Сидит ни жива, ни мертва, что делать не знает.

Вдруг увидела она в окне дорогу в поле, а за полем увидела зеленую полоску леса… Да только как убежишь в тот лес?

Старик уже и нож наточил, пока она думала.

— Пляши, лисичка, — говорит, — не то прямо сейчас на шапку пущу.

— Я бы и сплясала, — отвечает хитрая лиса, — но нет у меня хорошего платья.

Без платья — что за танец?

Достала тогда старуха из сундука свое нарядное платье, в котором еще девицей ходила на праздники, нарядила в него лисичку.

Та посматривает на свой наряд, любуется, а плясать не торопится.

— Что же не пляшешь, сестрица?

— сердится старик.

— Я бы сплясала, — отвечает плутовка, — да нет у меня хушпу на голове.

Надели тогда старик со старухой на голову лисы хушпу.

Да только она и теперь на украшения смотрит, а плясать не пляшет.

Тогда старик со старухой в один голос уже закричали:

— Хватит любоваться, лиса, пляши, почему не пляшешь?!

— Разве не видите?

— снова капризничает лесная кокетка.

— У меня на шее мониста нет!

Повесила тогда ей на шею старуха и свое монисто.

Не пляшет лиса:

— Надо бы еще браслеты!

Только когда и браслеты на нее надели, вышла лисица на середину избы, встала на задние лапы, красивая да веселая.

Достал старик гусли, заиграл, лисица в пляс пустилась.

Сначала тихо, медленно прошла по кругу, а потом все быстрей и быстрей.

Только нарядное платье мелькает, да хушпу с монистом позванивают.

Тут старуха и про печку свою забыла, и про мужнину шапку!

Глядит на лисий танец, в ладоши хлопает.

— Ходи, ходи веселей, лисичка-сестричка!

— радуется старик, подбадривает плясунью, да и сам уже готов вместе с нею в пляс пуститься.

Каких только танцев не плясала лиса, чего только не выделывала, какие веселые колена не выкидывала.

Глядят на нее старик со старухой, не наглядятся.

Вот жарко стало плясунье, она и говорит:

— Хочу, чтобы дверь открыта была и окно чтобы не закрыто было!

Старуха скорее кинулась дверь открывать, а старик окно распахнул — жалко что ли!

Лишь бы лисичка-сестричка веселей плясала!

А та еще немного попрыгала, поплясала, да и юрк в открытую дверь, только хвост рыжий мелькнул, да монисто звякнуло тоненько.

Остался старик без шапки: и старая уже в печке сгорела, и новая в лес убежала.

Однажды пришел старик из лесу домой веселый и довольный.

Кричит с порога:

— Брось-ка, старуха, в печь мою старую шапку, я себе новую принес!

Вот, посмотри!

— и вытащил из мешка живую лисицу.

А старуха как раз печку топила.

Обрадовалась она, увидев прекрасный лисий мех, взяла старую мужнину шапку и бросила в огонь.

Сел старик точить нож, а сам говорит лисе:

— Спляши нам, лисичка-сестричка, повесели нас со старухой.

Бедная лисичка глядит на нож, на старика, на старуху… Сидит ни жива, ни мертва, что делать не знает.

Вдруг увидела она в окне дорогу в поле, а за полем увидела зеленую полоску леса… Да только как убежишь в тот лес?

Старик уже и нож наточил, пока она думала.

— Пляши, лисичка, — говорит, — не то прямо сейчас на шапку пущу.

— Я бы и сплясала, — отвечает хитрая лиса, — бірақ нет у меня хорошего платья.

Без платья — что за танец?

Достала тогда старуха из сундук свое нарядное платье, в котором еще девицей ходила на праздники, нарядила в него лисичку.

Та посматривает на свой наряд, любуется, а плясать не торопится.

— Что же не пляшешь, сестрица?

— сердится старик.

— Я бы сплясала, — отвечает плутовка, — да нет у меня хушпу на голове.

Надели тогда старик со старухой на голову лисы хушпу.

Да только она и теперь на украшения смотрит, а плясать не пляшет.

Тогда старик со старухой в один голос уже закричали:

— Хватит любоваться, лиса, пляши, почему не пляшешь?!

— Разве не видите?

— снова капризничает лесная кокетка.

— У меня на шее мониста нет!

Повесила тогда ей на шею старуха и свое монисто.

Не пляшет лиса:

— Надо бы еще браслеты!

Только когда и браслеты на нее надели, вышла лисица на середину избы, встала на задние лапы, красивая да веселая.

Достал старик гусли, заиграл, лисица в пляс пустилась.

Сначала тихо, медленно прошла по кругу, а потом все быстрей и быстрей.

Только нарядное платье мелькает, да хушпу с монистом позванивают.

Тут старуха и про печку свою забыла, и про мужнину шапку!

Глядит на лисий танец, в ладоши хлопает.

— Ходи, ходи веселей, лисичка-сестричка!

— радуется старик, подбадривает плясунью, да и сам уже готов вместе с нею в пляс пуститься.

Каких только танцев не плясала лиса, чего только не выделывала, қандай веселые колена не выкидывала.

Глядят на нее старик со старухой, не наглядятся.

Вот жарко стало плясунье, она және былай дейді:

— Хочу, чтобы дверь открыта была и окно чтобы не закрыто было!

Старуха скорее кинулась дверь открывать, а старик окно распахнул — жалко что ли!

Лишь бы лисичка-сестричка веселей плясала!

А та еще немного попрыгала, поплясала, да и юрк в открытую дверь, только хвост рыжий мелькнул, да монисто звякнуло тоненько.

Остался старик без шапки: и старая уже в печке сгорела, и новая в лес убежала.